НАИВНАЯ ВЕРА
Наш век похвалиться не может
Избытком любви и добра,
Средь нас альтруистов не больше,
Чем в медной руде серебра.
И в прошлом их было не густо,
Но тайная вера живет,
Живёт безотчётное чувство,
Что светлое время придёт.
Наступит когда-нибудь эра
Всеобщей людской доброты.
Наивна подобная вера,
Но как же прожить без мечты?

МАШИНА ВРЕМЕНИ
Машиной времени зову
Мотив давным-давно забытый,
Он позволяет наяву
Увидеть парк, луной залитый.
И на скамейке нас двоих,
В любви ещё неискушённых,
И неумелость губ моих,
И робость глаз твоих смущённых.
От песни той, от звона струн
Начнёт сильнее сердце биться.
Как будто снова чист и юн,
Как будто вновь готов влюбиться.

КОНЕЦ ЗИМЫ
Сколько солнечного снега
На равнинах февраля!
Небо щурится от света,
Сверху глядя на поля.
Посреди полей слепящих –
Хвойный лес, объятый сном,
Знаю сны деревьев спящих – 
Снится им весенний гром.
Сон глубокий, как известно,
Изменяет внешний звук,
Спящий лес за гром небесный
Принимает дятла стук.
Дятел, раньше всех почуяв
Приближение весны,
Извлекает дробь сухую
Из расщепленной сосны.
Скоро, скоро влажный ветер,
От избытка сил хмельной,
В лес ворвётся на рассвете
И нарушит сон лесной.
Буйный, удалью бахвалясь,
Раскачает сосны он,
И деревья, просыпаясь,
Издадут истошный стон.
Даже ель полусухая,
Что зимой и летом спит,
Непривычного пугая
Вдруг протяжно заскрипит.
И пройдёт оцепененье
Летаргического сна,
И под птичье песнопенье
В лес войдёт сама весна.

ГРУСТЬ
В осеннюю пору речная вода,
Согласно природным законам,
Становится светлой до самого дна
На стрежах и в тихих затонах.
И небо становится тоже светлей,
Прохладней, просторней и выше,
Вдали исчезающий клин журавлей
Курлычет всё тише и тише.
Пернатым скитальцам, романтик седой,
Машу я рукой занемевшей,
Мне грустно, и грусть моя схожа с водой,
С осенней водой просветлевшей.

ВЫБОР
Стремленья нет иметь торговых точек сеть,
Или своим свечным заводиком владеть,
На жизненном распутье: быть или иметь,
Я твёрдо выбрал быть в значении уметь.   
Уметь искусным быть в профессии любой,
Уметь не браться за несвойственную роль,
Уметь вести неравный бой с самим собой,
Уметь без слёз терпеть бессилие и боль.
Пусть я затеял безнадёжную войну,
И терпеливым быть никак не научусь.
Судьбу, которая досталась, не кляну,
От выбора, что сделал сам, не отрекусь.

СОН ВО СНЕ
Вопросы серьёзны, и выбор не прост,
Ласкающий бриз, или резкий норд-ост,
Паром на реке, или в море корабль,
Синица в руке, или в небе журавль.
Напрасно пытался поймать журавля,
Журавль улетел в сентябре за моря.
Немногих синиц изловили друзья,
Пришлось, поневоле, ловить воробья.
Воробушек серый забавен и мил,
И я воробья своего полюбил,
Но лишь возвратятся назад журавли,
Как снова мне снятся в морях корабли.
Мне снится безбрежный седой океан,
Дурманящий запах тропических стран,
Какая-то гавань, портовый кабак,
И ужас ночных поножовщин и драк.
Во сне ощущенья и чувства острей,
И всё происходит намного быстрей,
Уж снится, как сплю на борту корабля,
И вижу во сне моего воробья.
Наверное, мне повезло с воробьём,
Коль даже во сне вспоминаю о нём.

ЗАРАЗА
Строчка первая заразна
Как бубонная чума –
Что ни делай, всё напрасно,
Не выходит из ума.
От жестокой хвори этой
До сих пор леченья нет,
С грустью смотрит на поэта
Участковый терапевт.
Злой недуг марать бумагу,
А потом в припадке рвать,
Даже опытные маги
Не берутся врачевать.
И молитвы бесполезны,
Бог бессилен, а пока
Избавляет от болезни
Лишь последняя строка.
Совет читателя:
Чтоб слегка смягчить мученье,
И уменьшить хвори срок,
Между первой и последней
Избегайте лишних строк.

СИРЕНЬ
«Настоящее уныло,
Что пройдет, то будет мило».
(А. С. Пушкин).
Волшебна мокрая сирень:
Неосторожно куст задень,
Как вмиг холодный водопад
Вернёт на много лет назад.
Другие вспомнишь времена,
Когда был весел без вина,
Когда без повода был рад,
Когда друзьями был богат.
И были живы все мечты,
Когда не знал, что счастлив ты.

НЕПОГОДА
Солнце скрылось. Задождило.
Ветер северный завыл.
Вновь тоску разбередило,
Про которую забыл.
Ночью мучают тревоги
И давнишние грехи,
До рассвета ноют ноги,
И не пишутся стихи.
Всё гадаю, кем я проклят?
Отчего душа болит?
Нет ответа, а по кровле
Дождь стучит, стучит, стучит.

ОДА ВЯТСКОМУ КРАЮ
Хвастал сочинский художник:
«Обделил вас, вятских, бог,
Дал метели, серый дождик,
Да с вороной чёрный стог.
Ну, а нам достались горы,
Мягкий климат, море, пляж,
Щедрость фауны и флоры,
Живописен наш пейзаж.
Прав заезжий живописец,
Колоритней тёплый юг,
Видно, надо здесь родиться,
Чтоб привыкнуть к вою вьюг.
Чтоб навек по доброй воле
Край пейзажной нищеты
Полюбить до кома в горле,
До тоски, до немоты.

НЕЛОВКОСТЬ
В детстве мне казались все большого роста,
Потому что сам я был в ту пору мал,
В царстве великанов детям жить непросто,
И, бывало, взрослых я не понимал.
Тёти-великанши надо мной смеялись,
Говорили громко: «Как глупышка мил!»
Гладить по головке стриженой пытались,
Но их ласк и смеха я не выносил.
За бестактных тётей было очень стыдно,
От стыда хотелось выбежать во двор…
И хотя давно уж – в возрасте солидном,
Детскую неловкость помню до сих пор.

ПОСЛЕДНИЙ МИГ
Кто видел смерть в лицо, но жив остался, знает,
Как кто-то книгу жизни всю перелистает
С конца до самого начала за мгновенье,
И как мучительно внезапное прозренье.
В этой книге строгой всё записано дотошно,
В ней ничего уже исправить невозможно,
Ни дня, ни часа, ни минуты там не позабыто,
Все совершённые грехи стоят по алфавиту.
И в них почти у всех один преобладает грех –
Убийство времени с привычностью маньяка,
Не в парковой глуши среди ночного мрака,
А в людном месте, совершенно не таясь,
И сесть в тюрьму за преступленье, не боясь.
Мы все, буквально все, в известной мере
Причастны к преступленью. В самом деле,
Кто не участвовал хоть раз в убийстве сам?
Кто вёл учёт своим минутам и часам?
Кто у других часы и дни не отнимал?
Кто ценность каждого мгновенья понимал?
Не менее, чем первый, страшен грех второй –
Не сделать ничего, чтоб быть самим собой,
Средь множества путей свой путь не отыскать,
И свой талант, пусть даже малый, закопать.
Избави Бог в последний миг увидеть ясно,
Что годы жизни были прожиты напрасно.
Такой итог куда ужаснее, чем смерть сама,
Одно лишь хорошо – нет времени сойти с ума.

КОНТРАКТ
О, сколько ночей и рассветов
Приходится тратить поэту
Для поиска верного слова,
Как редкого, так и простого.
А чтобы оно заставляло
Печалиться или смеяться,
От пошлости души спасало,
Учило мечтой окрыляться,
Поэт его должен наполнить
Остатками собственной крови,
Стараясь на совесть исполнить
Одно из труднейших условий.
Контракт для себя он составил,
В нём масса условий и правил,
И все – исключительно строги,
Трудны, и устроят немногих.
Одна полагается льгота –
И та с нарушением КЗОТа:
По праздничным дням и субботам,
В дни отпуска и в воскресения,
Как в будни, над словом работа,
Как в будни, до изнеможения.
Но вы не жалейте поэтов –
Заложников строгих обетов,
Кто словом хронически болен,
Тот внутренне более волен,
И долеё нелёгкой доволен.

СЛЕД ЛЮБВИ
Из той весны уж многое забылось,
Когда любовь взяла в свой сладкий плен,
Вокруг меня всё скрытое открылось,
Я словно в сад шагнул из тесных стен.
Природы звуки, запахи и краски
Стал ощущать во много раз острей,
И, как герою старой русской сказки,
Понятен стал язык лесных зверей.
И каждый листик, каждую травинку
Я узнавал, как будто вдруг прозрел,
Не смел порвать я даже паутинку,
И на букашек с нежностью смотрел.
Как жаль, что я уж не такой блаженный,
Остыл с годами юношеский пыл.
Забылось многое, но сад волшебный
И сказочный язык я не забыл.
В. Подлевских (п. Уни).